Новый кузнец

Главное средство передвижения в русском городе — маршрутка типа «газель». Если кто в силу социального статуса ездит исключительно на собственном «порше» или на «волге» с водителем, поясняем: «газель» это такой культурный газенваген, убивающий пассажиров трансляцией «Радио Шансон» непосредственно в салон. Очень эффективно.

Мероприятие под названием «Всероссийский фестиваль городской песни «Шансон 2.0», проходивший в первых числах декабря в Сызрани, конечно, не могло не заинтересовать нас. Но не настолько, чтобы засылать в город на Волге зондеркоманду с огнеметами и бидонами напалма. Cмычка с шансоном-два-нуль произошла на месяц позже и совершенно неожиданным для нас образом. Проходя по одной из главных сызранских улиц, автор этих строк заметил наклеенную на стене афишу, вернее распечатанный на принтере лист формата А4, зазывающий зайти этим вечерком в местный клуб, пивка попить, за одно послушать лауреата (да, мать его, лауреата!) того самого фестиваля.

Я понял, что от судьбы не убежишь и в шесть часов вечера как приклеенный сидел за белым пластмассовым столом с кружкой бочкового «Жигулевского» в расположенном в подвале клубе. Бард (ведь я представлял себе потертого мужичка с шестистрункой) появился на сцене в районе 20.30 и был распознан мною как один из компании парней, все это время балагурящих за соседним столиком под пиво с девками и фисташками. Вместо гитары бард прихватил с собой на сцену стул. Однако вместо собственного зада он водрузил на него извлеченный из кармана сотовый телефон и один из поданных ему микрофонов. Второй микрофон он взял в руку и, судя по резко посерьезневшему лицу, собрался в него петь. Из динамиков полилась странная такая музыка. Электронная. Через пару минут напряженного вслушивания музыка была распознана мною как звуковой файл формата midi, воспроизводимый мобилой и подаваемый посредством микрофона и усилителя на колонки. Шансонье 2.0 запел.

Скорее всего клуб когда то был не подвалом в маргинальном смысле этого слова, а магазином «Овощи-фрукты» или обустроенным, хорошо проветриваемым складом. Это можно было заметить по очень старой, но хорошо сохранившейся покраске стен и побелке потолков. Поэтому вряд ли эти прохладные пространства прежде, до своей инкарнации в развлекательное заведение, оглашались гитарными переборами и гнусавыми голосами греющейся на отопительных трубах шпаны. Вытянутое помещение с низкими потолками герметично удерживало внутри себя заставлявший вибрировать мебель и посуду гул, сопровождаемый низким чуть хрипловатым голосом, который скорей декламировал, нежели пел. Завораживало тут все: искаженная почти до неузнаваемости нехитрая телефонная полифония, превратившаяся таким вот ло-фай образом в явление высшего духовного порядка; по-маяковски рубящий вокал, из-за безыскусной звукотехники не самый отчетливый, но все равно убедительный. Из разложенного на столе в момент написания материала нестройного ряда клише я дрожащими от еще не выветрившихся впечатлений руками выбрал «атмосферная». Музыка была атмосферной в том смысле, что не звенела чужеродным элементом в пространстве, а плотно заполняла его собою. Она удивительным образом соответствовала всему вокруг меня в этой стране, в этом городе, клубе да и у самого меня в голове. Эти песни как будто бы давали ответы на экзистенциальные вопросы, которые я еще час назад не собирался задавать, но которые в течение нескольких минут стали для меня самыми злободневными вопросами на свете. Я был не одинок в своем квазирелигиозном экстазе. Немногочисленная публика уже через пару минут после начала выступления заметно подрастеряла куражность отрывающихся в уикенд пролетариев, приобретя взамен учтивую завороженность собравшейся к литургии паствы. Звучащие в этот вечер композиции были для них не «классная песня, скинь мне на трубу», но причастием.

Выступление закончилось, и я поспешил перехватить исполнителя до того, как он успеет примкнуть к группе товарищей, которые вот-вот должны были вступить в стадию обратного превращения из добропорядочных прихожан в гребаных морячков в портовом пабе. Но Михаил наотрез отказался общаться со мной, сославшись на усталость, что, судя по набрякшим полуприкрытым векам, не было отмазкой. Он и в самом деле был похож на подрабатывающего по субботам экзорцизмом священника, отходящего после очередного сеанса. Перед тем как мы навсегда, как я полагал в тот момент, распрощаемся, мне удалось сунуть ему в нагрудный карман рубашки свою визитку. Удивительно, но Михаил написал мне на мыло менее чем через неделю. Затем у нас завязалась переписка по скайпу. Поскольку находились мы в разных городах и в обозримом будущем пересечься для обстоятельной беседы никак не могли, то и интервью состоялось во время одной из наших Skype-сессий. Орфография, пунктуация и порядок диалогов изменены, местами радикально. Who cares?

• А чем, собственно, твой шансон отличается от того, что общепринято называть «шансоном»? Я-то это различие слышу, но вот словами передать затрудняюсь. Может быть, у автора получится лучше?
• Я вообще против того, чтобы слова «шансон» и «шансонье» использования в отношении музыкантов и их песен. Исполнители песен зовутся шантёрами, а не шансонье. А кто такие шансонье, ты знаешь? Это почти то же самое, что конферансье. Они во французских пабах или что у них там было...
• Кафешантаны.
• ...для связки выступлений анекдоты всякие травили, стишки рассказывали. Песен не пели вообще.
• А Википедия (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BE%D0%BD), к примеру, говорит, что пели и еще как.
• Википедия... У меня у бабушки в чулане кипы журналов разных лежали на полках, годов 60-70х в основном. «Огоньки» там, «Крокодилы», «Кругозоров» много было прям с пластинками. В одном «Кругозоре» заметка была про шансон и шансонье. Великий актер Зиновий Гердт написал, не кто попало. Оттуда я эту информацию и почерпнул. Я как то Гердту больше верю чем Википедии. Ну да ладно, я не придирчивый — шансон так шансон. Но вы себе на заметочку возьмите мои, так сказать, комментарии на данную тему. 
  Песни, которые я сочиняю и пою, точно так же как и нелюбимый тобой русский шансон, выросли из русских дворовых песен. Только песни то бывают разные и часто за «мурками» и «владимирскими централами» можно не заметить самого главного, сердцевины. Вот я, отбросив всю эту шелуху понтярскую, и черпаю из прямо из сердца — из песни истинно народной. А на чем там я подыгрываю себе — не суть важно. На гитаре ли, на балалайке или как Садко вон на гуслях... Ну а я прям в телефоне в музыкальном редакторе музычку одним пальцем набиваю, сохраняю а потом воспроизвожу. Мои гусли волшебные всегда со мной. Садко это же, кстати, первый исполнитель русского шансона был. Он хоть и былинный герой, но парень то городской и песни пел городские. Как и я коммерсант, между прочим.

• Данное тобой определение, да и то, что я услышал тогда в клубе, вполне укладывается в модное понятие «фолктроника».
• Возможно. Я с этой темой слабо знаком. Ты мне ссылочку присылал, вот это оно как раз и есть?
• Да, это «J Xaverre» были. Качнул?
• Ага. Ну, судя по тому, что я слышал, «троники» там явно больше чем «фолка». То есть форма преобладает над содержимым. Это, наверное, интересная игра такая, но не про меня. Не то чтобы я весь такой смысловой-глубокий, просто тут подход другой. Как и в любой народной музыке в шансоне основной упор все-таки идет на слова, а не на музыку. Настоящий русский шансон — это сюжет, это рассказывание истории. А ваша фолктроника — тот же шансон, который по радио вон крутят. Только у наших — фарт, рестораны да нары, а у этих непонятные английские слова, которые для заполнения пауз поют. А смысловой нагрузки в них ноль.
• Может тебе со сцены не очень видно, но зрители от твоих песен становятся как шелковые. Это же настоящее психотропное оружие — твоя музыка. А что если какая нибудь политическая структура ангажирует тебя в качестве музыкального сопровождения для своих агитационных мероприятий?
• А что, если их планы соответствуют моим убеждениям — я пойду.
• Но если потом перестанут соответствовать? С политикой такое часто случается. Тебе же самому будет стыдно, что ты помогал людям мозги промывать.
• Я как то верю, что правильная музыка не способна причинить зло. Думаю, если я ошибусь и пойду агитировать за гандонов каких нибудь, то моя муза мне, как говорится, изменит. Меня то можно обмануть, а музыку никогда.
• Ты музыкой начал вот так вдруг заниматься, как сотовый телефон с редактором мелодий купил или уже был какой то опыт?
• Был, конечно. Я год примерно барабанил в группе одной местной. «New Smiths» называлась. Биг бит такой четкий играли. Пацаны называли это «манчестерской волной». В группе все были старше меня, 11 класс как закончили, так и посваливали из Сызрани. А я то в каблухе — куда мне еще ехать.
• А «New Smiths» — это в честь «Smiths» что ли?
• Нет, какие еще «смитс»? Там два брата было — один пел, другой на клавишах играл. Они в Сызрань из Новокузнецка в детстве с родителями переехали. Ну вот и... «Новокузнецк» – «New Smiths». Аналогия понятна?